[scisaac]

Название: But here there is no light
Автор: michi gun
Дисклеймер: не мое
Рейтинг: G
Пейринг: Скотт/Айзек

Айзек проводит в их доме две ночи. Он хочет уйти после первой - наутро, на кухне, следя за тем, как Мелисса готовит завтрак, он говорит:
- Я вам многим обязан, - и. - Спасибо, - и. - Могу я оставить у вас сумку до вечера? Не хотелось бы нести ее в школу.
За окном все еще льет.
Мелисса оборачивается к нему (с деревянной лопатки вот-вот сорвется капля масла) и отвечает строго, будто Айзек уже стал ее сыном:
- Ты сошел с ума, если думаешь, что я отпущу тебя, даже не зная, куда ты собрался.
Секунду спустя, после оглушающей тишины, с лопатки на пол все-таки капает масло, а лицо Айзека бежит трещинами и разлетается по кухне мелким крошевом. Он пытается удержать его, прижимая к черепу ладонью, и скулит как можно тише, словно его можно не услышать, и Скотту хочется умереть, потому что он не был готов увидеть это.
На кухне удушающе пахнет жареным беконом.
Вчера у Айзека был дерьмовый день.
Он говорит:
- Спасибо, миссис Маккол, - и торопится вытереть лицо.
Вчера Мелисса сказала Скотту: позаботься о нем. Она держала в руках свитер Айзека, с рукавов и воротника на пол капала вода, и она говорила: позаботься об Айзеке.
Айзек на три с лишним дюйма выше Скотта и в три сотни раз злее.
Когда Скотт вернулся в комнату, Айзек сказал ему (белая футболка липла к коже, и Скотт не мог не смотреть на его соски), что позаботится о себе сам. Ему нужно где-то провести ночь, и он доверяет Скотту, вот и все. Невелико дело.
Завтра он уйдет, так он сказал. Скотт не нашелся, что ответить.
Айзек не доверяет никому, кроме него. Невелико дело.
У них есть комната, которую при желании можно назвать гостевой, - бывшая родительская спальня, уставленная теперь коробками с ненужным старьем, в коробках сломанные фоторамки, чашки без ручек и вылинявшие футболки, среди коробок кровать с пропахшим пылью матрасом; конечно, Айзек остался спать в комнате Скотта. Скотт боялся, что он окажется слишком длинным для спального мешка, но Айзек, кажется, всю ночь пролежал с поджатыми ногами.
Скотт не мог уснуть и в темноте смотрел, как Айзек дышит; это казалось ему чудом, как Генри казалось чудом его собственное тело в ночь, когда волки едва не разорвали его заживо на клочки.
Айзек в его глазах двоился, расползался на скелет и мясной мешок - из спального мешка торчали волчьи уши, острая больная морда, клыки белые и ядовитые, глаза желтые и мертвые. Айзек во сне не улыбался и не морщил нос, как это делал - слишком давно - Стайлз, Стайлз всегда спал беспокойно и иногда на кровати Скотта.
На следующий день, когда Айзек не уходит, а остается - не у себя дома, в болоте определенных неопределенностей, когда Мелисса бросает их, уходя в ночную смену, (она говорит с улыбкой, которую можно назвать испуганной: только не ввязывайтесь ни во что этой ночью, договорились), Скотт предлагает ему посмотреть кино - кино это всегда лучшее средство скрыть неловкость ситуации, но Айзек садится на его кровать и наугад раскрывает первую попавшуюся книгу.
- Ты читаешь Фицджеральда, - глухо удивляется он, пробегая ожелтевшими глазами по строчкам.
- Я читаю все подряд, - признается Скотт. - Эти списки из "Таймс", ссылки на которые постоянно кто-нибудь оставляет в твиттере. "Сто книг, которые вы должны прочитать до двадцати", "Пятьдесят лучших книг двадцатого века", "Наследие битников".
- Отец очень любил эти списки, - говорит ему Айзек. Айзек кивает с тусклым, немного мертвым видом и кладет книгу обратно. - Заставлял нас с Кэмденом читать и пересказывать. Рассуждать, действительно ли Дэзи любила Тома и что хотел сказать Томас Манн в своей "Смерти в Венеции". Не думаю, что он хоть что-то понимал в этом, но очень хотел, чтобы понимали мы.
- Потом Кэмден умер, - добавляет он, потому что Скотт молчит.
Невелико дело.
Скотт даже не может заставить себя сказать "мне жаль", потому что единственное, что он помнит о Кэмдене, - как тот лет семь назад забрал Айзека после уроков. Он посадил его себе на плечи и без конца смеялся, но сейчас Скотт почему-то думает, что, наверное, он просто был немного пьян.
- У меня есть твиттер, - с неясной интонацией сообщает Айзек.
- Сегодня в мешке могу спать я, - Скотт вот-вот сломает себе пальцы. До конца "Последнего магната" (но у этого романа нет конца) ему осталось всего несколько страниц, но ведь он не может просто взять и начать читать при Айзеке.
- По-моему, это глупо.
Айзек качает головой, и в его волосах путаются комнатные сумерки.
Скотт не уточняет, что именно, потому что чувствует то же самое. Айзеку не хочется смотреть кино, и вчера у него был на самом деле дерьмовый день, а сейчас они пытаются обсуждать литературу, чтобы не говорить о том, что по-настоящему важно.
В молчании, неловком, как смерть на свадьбе, Скотт забирается в спальный мешок и снизу вверх смотрит на Айзека - он огромный, его бы взяли в баскетбольную команду, думает Скотт.
Айзек еще минуты три сидит на его кровати, он не выглядит стесненным, ему уютно здесь - это хорошо, на самом деле хорошо, даже если завтра он все-таки уйдет. Через три минуты (или сколько проходит на самом деле) он ложится на пол рядом со Скоттом и закрывает глаза, делая вид, что спит.