Автор: Lojirou
Фэндом: Волчонок
Персонажи: Скотт/Айзек
Рейтинг: R
Жанры: слэш, романтика, харт/комфорт, сонгфик
Размер, статус: мини, закончен
Описание: Альтернативное развитие событий эпизода 3х04.
Вместо Эллисон в подсобке с Айзеком запирают Скотта.
Дисклеймер: Больная фантазия автора, герои принадлежат сами себе. Выгоды не извлекаю!
От автора: "Формирование условного рефлекса фобии на секс помогает при многих видах фобий, в том числе и при клаустрофобии. Причем клаустрофобия или фобия темноты - неплохие фобии для такого метода".
Спустя три месяца решила поменять стиль написания, вот что из этого вышло
Люблю Скайзек, пишу от души. Вот такая у меня душа.
ПЕСНЯ: Robot Koch – Nitesky
читать дальше
— Мистер Лэйхи, мистер МакКол, не спешите уходить, сегодня вас ждет дежурство по школе, – почти пропел мистер Харрис, сдвигая на нос очки и пряча кипу новых тестов в свою сумку. – Будете убираться в комнате уборщика.
Скотт почувствовал на себе прожигающий взгляд кудрявого блондина.
— Но Эллисон...?
— Мисс Арджент сегодня не будет, – сухо ответил учитель химии, продолжая укладывать вещи в сумку. – И вас не должно волновать, с кем проводить уборку.
Скотту не очень понравился такой ответ, он решил позвонить Эллисон и узнать о её самочувствии, просто так, по-дружески, но позже. А сейчас он лишь взял швабру и ведро из угла кабинета и проследовал за немного грустным Айзеком в коридор. Скотт порой не понимал, почему при упоминании имени его бывшей девушки, Лэйхи напрягался и непонятно хмурился. Может быть, все потому, что в одной стычке перед летом она ударила его двадцать раз китайскими коллекционными кинжалами, чуть не заставила его сердце остановиться навсегда, а сейчас училась с ним в одной школе? Наверное, только поэтому. Ведь этого вполне хватало, чтобы Айзек мог вцепиться в горло девчонки когтями после уроков где-нибудь в коридоре или раздевалке. Но он бы всё равно так не сделал. Скотту бы это точно не понравилось. А Айзек всегда делал так, чтобы угодить МакКолу. Они ведь оборотни, почти стая, друг за друга горой, было бы просто подло убивать воспоминание о бывшей у близкого друга.
Айзек что-то бубнил, оттирая замызганную разводами доску, ведь простым дежурством в подсобке мистер Харрис не мог ограничиться. Комната уборщика осталась под конец грандиозного дежурства, когда Скотт поплёлся за Айзеком, держа в руках одну из больших коробок. Он даже забыл о том, что должен был позвонить Эллисон, забыл даже о времени. Он впервые за долгое время потерялся в своих мыслях, следуя за высокой фигурой, уткнувшись взглядом в светлые кудри, вспоминая некогда свои длинные локоны. Скотт бы мог сказать, что эти кудряшки для Айзека были всем. Он бы, наверное, смог намотать один из них на палец, чтобы проверить, настоящие ли они, или парень просто пользовался шипцами; но он всё равно не сделал бы этого, даже если бы сильно захотел, даже если бы попросили, ведь старые воспоминания до сих пор мешали начать новую жизнь.
«No-one knows, what it's like.
You and me, you and I.
Underneath, the night sky.
You and me, you and I».
You and me, you and I.
Underneath, the night sky.
You and me, you and I».
Они расставляли моющие средства на полки в четком порядке, никто не просил их так делать, но отчего-то ребята сами знали, что так будет правильнее. За окном темнело неумолимо быстро, казалось, что уборка проходила уже добрых полдня, но на самом деле не прошло и двух часов с того момента, как мистер Харрис покинул школу, оставляя ребятам примерное задание на оставшийся день. Скотт вынул из коробки очиститель для стёкол, повертел его в руках и покосился на Айзека, который, казалось, был чем-то сильно обеспокоен. Они ни разу не обмолвились словом за всё это время, так и ходили в молчании, понимая друг друга с полуслова, полужеста. Скотту хотелось о многом расспросить Лэйхи, но он даже не знал, с чего начать, поэтому отмалчивался, ожидая пока друг сам начнет разговор. Они оба так хорошо общались о ерунде в школе, каждый день виделись после занятий на ночной охоте, на тренировках, устраиваемых Дереком, но сейчас словно наступила монохромная пауза в периоде их отношений: когда делалось всё молча, но сообща, при этом именно разговоров и не хватало.
Скотта это ничуть не напрягало, пока дверь в кладовку не закрылась, защелкнувшись на оба замка снаружи. Айзек выронил несколько губок и подбежал к двери, отчаянно хватаясь за ручку. МакКол попереминался с ноги на ногу и поставил коробку на пол, отодвигая её подальше от себя. Айзек продолжал сжимать в руке дверную ручку, второй ощупывая сам каркас. Он часто дышал и, похоже, довольно сильно волновался, что нельзя было не почувствовать, даже будучи обычным человеком. Проведя руками по деревянной двери, Лэйхи попробовал толкнуть её плечом, но ничего ровным счетом не произошло. Тогда парень отошел на полшага назад и приготовился пробить дверь ещё раз: его глаза грозно сверкнули ярко-жёлтым огнями в плохо освещённой комнате, и тогда Скотт встал на его пути.
— Стой! – крикнул он, выставляя вперед ладони, тем самым останавливая уже готового к атаке Лэйхи.
— Отойди, Скотт, – прошипел Айзек и схватил МакКола за руки.
Но Скотт не мог отступить, не мог позволить, чтобы внутренний зверь друга вырвался наружу, ведь прекрасно понимал, чем это черевато, он вообще многое стал понимать после этого лета. Он знал о клаустрофобии Айзека, но не знал, как бороться с ней. Всё, что Скотт мог, это как-то успокоить разбушевавшегося оборотня при этом не применяя силы. Словами? Уговорами? Колыбельной? В такой ситуации МакКол был впервые, он был заперт в довольно тесной кладовке с парнем-оборотнем, чья психика была настолько неустойчива, что все удивлялись, как он вообще ещё держит себя в руках. Правда МакКол знал один способ «лечения» клаустрофобии, о нём летом рассказывал Стайлз, нервно хихикая в ладошку, но для Скотта этот способ не выражал полной надёжности и гуманности. Хотя сейчас не было времени вспоминать какие-то другие методы лечения, поэтому Скотт решился на этот отчаянный шаг.
«I get lost, all the time.
They learn fast, nevermind.
You come to, I collide.
In the dark, by my side».
They learn fast, nevermind.
You come to, I collide.
In the dark, by my side».
Айзек до сих пор сжимал локти МакКола, но никуда не двигался, лишь фыркал от злости и настойчиво испепелял Скотта взглядом янтарных глаз. От последнего исходила уверенность и недюжинное спокойствие. И Айзека это обезоруживало, правда, не надолго. Лишь на то время, пока он смотрел в карие глаза напротив и думал об их обладателе, он мог себя контролировать. Лэйхи чувствовал дискомфорт внутри, внутри себя самого, не мог понять, почему так резко меняются его эмоции: то он просто смотрел на друга, то уже впечатывал его спиной в деревянную дверь, скалясь и обнажая свои клыки. Скотту не было больно или неприятно, он лишь просто потянулся рукой к кудряшкам Айзека и стал перебирать их между пальцами, нежно, осторожно, не спеша, так, что Лэйхи спрятал зубы и в недоумении уставился на Скотта. Но даже если человек начинал постепенно успокаиваться, то волк внутри бушевал всё сильнее. Хватило всего нескольких лёгких поглаживаний по голове, и смиренность Айзека вновь испарилась – он с силой ухватил МакКола за плечи и откинул куда-то в сторону стеллажей.
В голове Лэйхи словно всё смешалось в кашу, он чувствовал лишь одно – панику. Он не мог совладать с собой, хотя и понимал, что все издевательства, все побои и прочие неприятности уже давно пора забыть. Он не мог терпеть замкнутые пространства, и это смутно напоминало душевную травму, что-то всё время требовало вырваться наружу, и Айзек сам не понимал, как с этим бороться. Или просто не хотел понимать и принимать помощь? Ведь Скотт желал только помочь, успокоить, унять боль, показать, что теперь Лэйхи было не о чем волноваться, когда рядом были заботливые друзья, семья, стая. Но само подсознание не хотело бороться, зверь жаждал вырваться наружу, особенно сейчас, разорвать всем глотки, вырвать кишки, но только унять эту внутреннюю боль.
— Прекрати, Айзек! – Скотт не рычал, даже не обращался, он говорил также спокойно, как и прежде, разве что чуть настойчивее, чем раньше. – Я понимаю, что творится у тебя внутри. Но поверь, тебе нужно просто расслабиться.
— Расслабиться... сейчас...? – скулил Айзек, сползая вниз по двери. – Я не могу...
Казалось, МакКол впервые видел блондина таким: не просто отрешенным и несчастным, а даже чересчур подавленным. Ему захотелось просто подойти, обнять эти хрупкие плечи, вновь провести рукой по кудрявым волосам и, уткнувшись в макушку, прошептать, что Айзек вовсе не одинок, что все его негативные мысли пора прогнать, и сам Скотт мог бы запросто безвозмездно помочь. И сейчас юный волчонок не мог сдержаться; всё мысли, что проплыли у него в голове, были отражены наяву, как будто бы он понимал, что просто обязан был это сделать, и никак иначе.
Лэйхи трясло, сильно колотило, когда МакКол присел с ним рядом и взял его ладонь в свою руку. И Айзека стало знобить ещё сильнее, когда тёплое дыхание опалило его холодные щёки. Он невольно открыл рот и откинул голову назад, больно ударяясь о дверь затылком. Мысли не прояснились, его всё также выворачивало изнутри из-за переизбытка эмоций, из-за дурацких фобий и страхов, только теперь что-то рядом грело, гладило по скулам и шее, успокаивало, шепча на ухо какую-то чепуху, которую Айзек просто не мог разобрать, путаясь в собственных переживаниях. Ему не становилось легче, но и хуже ему тоже не становилось. Айзек уткнулся носом Скотту в висок, проводя им вниз до скулы, и неосознанно сомкнул губы на его подбородке. Без каких-либо умыслов и невнятных намерений. Только вот пока что чувство тревоги заглушало все остальные – Лэйхи пришлось распахнуть глаза и чуть отодвинуться от Скотта. МакКол всё ещё сжимал руку блондина, прижимая её к своему сердцу, которое сейчас бешено колотилось, грозясь проломить к чертям грудную клетку. В темноте были едва различимы уже потухшие от ярких огней серо-голубые глаза Айзека, и совсем не было видно глаз Скотта, впрочем, как и его дальнейших намерений. Но Айзек доверял и знал, что ничего плохого для него друг не сделает, поэтому покорно принял его поцелуй, до одури нежный и всё такой же успокаивающий. МакКол уверенно держал Лэйхи за талию, начиная постепенно забираться пальцами под его джемпер, ещё не касаясь его кожи, только проводя пальцами по бокам и чуть выше, доходя до гармонично поднимающейся груди. Лэйхи невольно опрокинулся назад, ложась спиной на деревянный пол подсобного помещения, утягивая Скотта за собой. МакКол целовал его горящие щёки, словно забирая его боль себе, очерчивал языком его скулы, начиная постепенно снимать с него полосатый джемпер, оголяя светлый торс.
Второй поцелуй успокаивающим не вышел, не было должного эффекта, потому что мысли Лэйхи всё ещё были подвержены страху, но теперь вовсе не клаустрофобии. Руки Скотта, уже смело забравшиеся под футболку Айзека, продолжали легко касаться светлого торса, исследуя его и давая блондину привыкнуть. В голове Айзека что-то перевернулось, щелкнуло, слабо намекнуло на уходящую боль, словно МакКол забирал её себе, словно они поменялись местами, и чудесные качества Лэйхи передались сейчас его другу. Это было похоже на безумие – лечебный секс от клаустрофобии, неужели Скотт правда думал об этом? Он был уверен в своих действиях и делился уверенностью с Айзеком, и теперь не потому, что это было необходимо, а потому, что так хотел он сам.
Скотт стянул через голову свою футболку и прильнул телом к груди Айзека, чувствуя удар за ударом его сердца, которые теперь зеркально отражались на сердце МакКола. Скотт коленями сжал его бедра, не давая пошевелиться, впрочем, и сам Лэйхи не хотел выпутываться. Его устраивало такое положение вещей, главное, что боязнь замкнутых пространств перестала бить в голову, а с остальным он бы справился как-нибудь сам. Скотт целовал его всего, водил языком дорожки от ключиц и ниже, путался пальцами в золотистых волосах. Айзека дурманили и опьяняли ощущения, прикосновения теплых рук к телу сводили с ума, легкие поглаживания поясницы создавали эффект некой эйфории, не иначе. Разум плавился, словно масло на солнце, и не у него одного.
Когда чувства уже переполняли Айзека изнутри, он дрожащими руками перехватил запястья МакКола, тем самым заставляя его на какое-то время приостановиться. Они смотрели друг на друга полыхающими янтарем глазами, такими глазами, в которых уже не было ни капли страха, а было лишь желание. Ничто теперь не сковывало их, все запреты разом были сняты. Айзека всё еще трясло, но уже скорее от возбуждения. Когда Скотт рукой спустил с него мешковатые брюки, припадая губами к самому низу живота, Лэйхи рвано выдохнул и вцепился МакКолу пальцами в плечи. Все тело Айзека покрывалось мурашками от приходящего наслаждения: он плыл, словно парусник, очищал все мысли, сохраняя сейчас в памяти лишь вздрагивающие в искренней улыбке губы Скотта, его одурманивающие глаза и почти невесомые прикосновения к собственному паху. Он ловил каждое движение смелых рук, рвано дышал под натиском давящих ощущений и мог только лишь чертыхаться, проклиная всё на свете и особенного медленного МакКола.
— Чёрт возьми... – шептал Айзек одними губами, когда Скотт сдернул с него боксеры и припал губами к сочащейся головке.
Теперь уже окончательно позабыв обо все своих страхах, Айзек стонал в пол голоса, упиваясь наслаждением от ритмичных движений Скотта. И теперь это было намного больше, чем просто эйфория или обычное желание. Айзек царапал деревянный пол изменившимися когтями, пребывая в экстазе. Ещё немного ласк, и Лэйхи накрыл оргазм. Он тяжело дышал, распластавшись на полу под МакКолом, который утирал кистью губы и прислушивался к шуму, исходящему снаружи. Скотт незамедлительно вскочил на ноги и припал ухом к двери, дернув за ручку. На этот раз дверь оказалась не запертой. Скотт нагнулся за футболкой и накинул её на свое плечо, оборачиваясь к Айзеку, который уже почти полностью одетый стоял рядом, потупив взгляд вниз. Шаги в коридоре были до сих пор слышны, но не приближались к подсобке.
— Эй, чувак, ты... – начал было Айзек, поднимая голову и косясь на неприличную выпуклость у МакКола.
— А знаешь, у меня есть ключи от кабинета биологии, – шепнул Скотт в ухо Лэйхи и осторожно открыл дверь, выглядывая в коридор.
Айзек крепко стиснул руку Скотта и, прижав его к себе, коротко поцеловал в губы, после чего шагнул первым в коридор и потянул приятеля за собой на второй этаж.
«No-one knows, what it's like.
You and me, you and I.
Underneath, the night sky.
You and me, you and I».
You and me, you and I.
Underneath, the night sky.
You and me, you and I».